М.A. Дулова. Воспоминания о художнике M.A. Врубеле
1Первая встреча моя с художником М. А. Врубелем была в самом начале моей артистической карьеры, как оперной артистки в г. Харькове, где моим товарищем по сцене была жена Михаила Александровича — Надежда Ивановна Забелла. Мы с ней обе окончили в 1896/97 году консерватории, она — петербургскую, а я — московскую, и обе были приглашены в харьковскую оперу почти на одни роли.
Перед началом сезона, приехав в Харьков, я отправилась в контору дирекции театра, где уже был прилет певцов и певиц. Вскоре после моего прихода явилась пара — это были Н. И. Забелла со своим мужем, М. А. Врубель. Они только что вернулись из Италии, где провели лето после свадьбы. Имя Врубеля тогда еще ничего не говорило. Все внимание было обращено на новую примадонну Забеллу, Н. И. произвела на всех приятное впечатление: внешностью, костюмом, манерой держаться, чего нельзя было сказать о Михаиле Александровиче. Он был также одет по последней моде, все на нем было безукоризненно, начиная с прически, пробор шел, начиная ото лба до шеи и скрывался в туго накрахмаленном воротничке, костюм был, так же как и у Н[адежды] И[вановны], заграничный. Разговор дирекции и артистов был общий, о предстоящих спектаклях и участии в них артистов. Сезон открывался оперой Глинки "Жизнь за царя", в которой Антониду пела я, а следующей оперой шел "Евгений Онегин", в которой Татьяну должна была петь Забелла, Врубель ни одного слова не проронил, хотя у Н[адежды] И[вановны] и было желание вовлечь его в общий разговор.
Словом, М. А. Врубель был только "муж артистки Забеллы". На открытии сезона они присутствовали, сидя в 3-м ряду кресел... Оба аплодировали, а после сцены в избе, где почти кончается партия Антониды, они пришли за кулисы ко мне, и Забелла выразила сожаление о том, что не может остаться до конца оперы, так как хочет пораньше лечь спать перед своим выступлением в "Онегине". "Счастливая Вы, Мария Андреевна, у Вас уже прошло боевое крещение". М[ихаил] А[лександрович] на этот раз был более словоохотлив и говорил, что он никак "и не ожидал и не думал найти такой состав певцов, такого оркестра и всего антуража". Уже репетиции "Онегина" сказали об удельном весе Татьяны — Забеллы. Н[адежда] И[вановна] была очень хороша и стильна. Спектакль "Онегин" прошел прекрасно. М[ихаил] А[лександрович] всегда собственноручно одевал Н[адежду] И[вановну] с чулка до головного убора, для чего приходил в театр вместе с Н[адеждой] И[вановной], за два часа ( как это и полагалось) до начала спектакля. В костюме Татьяны — Забеллы Врубель кое-что изменил, в общем же костюм Татьяны остался театральным.
То же самое можно было сказать и о костюме Маргариты в "Фаусте". Н[адежда] И[вановна] была в нем в таком виде, как она изображена в панно Врубеля "Фауст и Маргарита", принадлежавшем И. А. Морозову. Зато с костюмом Маши в "Дубровском" произошла целая война. Врубель уличал режиссера и костюмершу в нелепости их творчества, были бурные споры, после которых Забелле разрешили петь в своем собственном костюме. Это было, конечно, несравненно правдивее и ближе к костюму пушкинской Маши Троекуровой. Роль Маши не была в моем репертуаре. Маргарита — "Фауст", Татьяна в "Онегине" и Тамара — "Демон" — в этих партиях мы чередовались. Обыкновенно Врубель, после того как Н[адежда] И[вановна] была одета, готова к выходу, спешил занять свое место в партере (3-й ряд, артистический).
Я часто бывала его соседкой и могла наблюдать за ним. Врубель всегда волновался, но с появлением Н[адежды] И[вановны] успокаивался и жадно следил за игрой и пением своей жены. Он ее обожал! Как только кончался акт, после вызовов артистов, М[ихаил] А[лександрович] спешил за кулисы и, как самая тщательная костюмерша, был точен во всех деталях предстоящего костюма к следующему акту, и так—до конца оперы. Но вот поставили "Демона" (Лермонтов — Рубинштейн), тут уж я заметила у Врубеля такое волнение, и не только относящееся к Тамаре — Н[адежде] И[вановне], а еще больше к самому Демону. Как только появился Демон, Врубель закрыл руками глаза и, как ужаленный, сквозь зубы сказал: "Не то, не то!". Демон — певец был очень хорош, Петров, мой соученик по клас[су] пения профес[сора] Е. А. Лавровской. Мы обе, с Н[адеждой] Ивановной], предпочитали его другим. М[ихаил] Александрович] сидел и смотрел, как израненный человек. Только побывав у них, больше по делу, чем в гостях, я поняла, в чем тут дело. Врубель уже болел Демоном.. . Всюду были эскизы и наброски Демона и его окружение...
... Следующая наша встреча была уже в Петербурге. 1897, зима, мы встретились в 4 ч. дня на Морской, час, когда петербургская публика гуляет. Я знала, что московская опера Мамонтова приехала в Петербург. Ставили "Царя Салтана", "Садко" Римского-Корсакова. На Мариинской сцене тогда еще эти оперы не шли. Н. И. Забелла была в обеих операх занята. Царица Лебедь в "Салтане" и Волхова в "Садко". В обеих ролях она была хороша и имела громадный успех. Композитор Николай Андреевич Римский-Корсаков был в восторге от создания и звучания Н[адежды] И[вановны] в этих ролях. Врубель, как художник, создавший внешний вид этих образов, смотрел всегда на свое творение влюбленными глазами, сливая искусство с действительностью, т. е. со своей женой, Н[адеждой] И[вановной].
____________
1Мария Андреевна Дулова — известная оперная певица.
 Врубель М.А. Портрет Н.И. Забелы-Врубель. 1904-1905. Бумага, графитный карандаш. 39,5х28,4. ГРМ |  Врубель М.А. Белая азалия с листьями. 1886-1887. Бумага, черный карандаш. 24х16. Киевский музей русского искусства |  Врубель М.А. Венеция. 1890-е. Мост вздохов. Б. на к., акв. 25,7х1,6. ГТГ |