И.С. Остроухов. Воспоминания о М.А. Врубеле
1Врубель позвал меня вместе с моими товарищами по Совету Третьяковской галереи А. П. Боткиной и В. А. Серовым взглянуть на оконченного им «Демона». Жил тогда Врубель на Лубянском проезде во дворе дома... Приехали, и Врубель показывает картину. Это было то полотно, которое теперь в Третьяковской галерее, но с того дня оно было сильно переписано, а главное, изменилось, и многие краски совершенно пропали. Вещь была очень интересная, хотя с большими НО. На одно из этих НО часто по-товарищески указывал Врубелю Серов. Это был крайне неправильный рисунок правой руки Демона.2 Врубель, сильно побледнев, прямо закричал на Серова не своим голосом:
— Ты ничего не смыслишь в рисунке, а суешься мне указывать! — И пошел сыпать прямо ругательствами. Дамы: Боткина и жена Врубеля сильно смутились.
Совершенно спокойно обратился я к Врубелю:
— Что же это ты, Мих[аил] Алекс[андрович], оставляешь гостей без красного вина? Зовешь к себе, а вина не ставишь.
Врубель моментально успокоился и заговорил обычным тоном:
— Сейчас, сейчас, голубчик, шампанского.
Появилось какое-то вино, но мы уже старались не заговаривать больше о «Демоне» и вскоре с тяжелым чувством на душе ушли. Долго дебатировали мы дорогою вопрос: как быть, приобретать картину или нет, и как уговорить Врубеля убрать самое главное НО, которое рано или поздно должно разрушить чудное создание. Это НО состояло в том, что Врубель ввел в крыльях падшего ангела, в его диадему и пояс, даже в снега горных вершин, легко изменяющиеся бронзовые порошки. Что же, думали мы, приобретем эту вещь, а через несколько недель уже не будем и сами ее узнавать. Между тем вещь приобрести нам всем очень хотелось. И вот мы с Серовым решили ждать более покойного состояния у Врубеля и как-нибудь склонить его на замену бронзовых порошков красками, но покуда мы ждали этого момента, Врубель, со своей стороны, тоже ждал от нас решения, приобретем ли мы его картину для галереи.
В один прекрасный день приходит ко мне к обеду Врубель, тихий, милый, покойный и веселый.
— Можно у тебя пообедать? — Очень рад.
Пошли в столовую. По правую сторону жены было мое место, по левую, против меня, сел Врубель. Не помню, о чем шел разговор, но разговор был очень покойный. Вдруг, за жарким лицо Врубеля странно меняется, он быстро и широко взмахивает руками так, что вылетевшая из правой руки вилка чуть не попадает в мою жену, и Врубель опять неистовым голосом кричит, уставившись на меня широко раскрытыми глазами:
— Как ты смеешь не покупать моего «Демона»?!
Это было так неожиданно и страшно, что жена моя вскочила и забилась за мой стул, я же опять прибегнул к испытанному приему.
— Постой, Михаил Александрович, об этом еще потолкуем, — обратился я совершенно покойно к Врубелю. — А сейчас дай-ка я налью тебе вина.
Врубель почти мгновенно же успокоился и ответил обычным тоном:
— Знаешь что, Илья Семенович? Хочешь быть мне другом? Дай бутылочку шампанского.
— Прости, голубчик, шампанского нет.
— Ну что же! Помиримся и на красном.
После обеда мы что-то мирно рассматривали, и Врубель совершенно спокойный уехал. Тут я уже окончательно решил, что надо показать Врубеля врачу и вошел в контакт с В. В. Мекк[ом].
(Публикуется по:
Врубель М.А. Переписка. Воспоминания о художнике. -
Л.-М.: Искусство, 1963. - С. 261-262.)
Подготовлено при содействии http://elstudy.ru/
 Врубель М.А. Крестьянин-лирник. Этюд костюмного класса. 1881. Бумага, коричневая тушь, перо. 21,4х13,3. ГРМ |  Врубель М.А. Портрет юноши. 1884. Бумага, угольный карандаш. 17,2х12,2. ГРМ |  Врубель М.А. Почтовый чиновник. 1903-1904. Бумага, граф. карандаш. 35,3х21,9. ГРМ |