Венеция.
Важным событием для Врубеля стало путешествие в Венецию в 1884-1885 годах, истребованное у заказчиков для написания иконостаса Кирилловской церкви. "Перелистываю свою Венецию как полезную специальную книгу, а не как поэтический вымысел. Что нахожу в ней - интересно только моей палитре", - писал оттуда Врубель. В Венеции художник, разумеется, сполна мог напитаться впечатлениями от хрестоматийных образцов венецианского живописного величия, но на родине "королей живописи" он выделил для себя мастеров венецианского кватроченто. Внимание Врубеля ретроспективно развернуто в предысторию - туда, где сквозь колористические феерии Тициана, Тинторетто, Веронезе маячит, "брезжит" свет византийских мозаичных позолот со стен соборов Сан Марко и Торчелло. "Был я в Торчелло, радостно шевельнулось сердце - родная, как есть, Византия. Посмейтесь над человеком, находящимся в стране Тициана", - писал тогда Врубель в одном из писем.
Господствующей в живописи второй половины XIX века была пленэристическая тенденция, кульминацией которой стал импрессионизм. На этом фоне Врубель - принципиальный архаик. Он противостоял современному "оптическому натурализму" и тяготел к противоположной системе светоцвета, имевшей прецедент в средневековых монументальных техниках - мозаике и витраже. Первое знакомство Врубеля с византийскими мозаиками состоялось в Киеве. Но между современной живописностью станкового типа и монументальной светоцветописью Средневековья естественным посредником явилась Венеция - всемирный заповедник "колористической магии", также имеющей "византийские гены". Итак, отсюда ведет свое происхождение врубелевский колорит.
Тогда же в Киеве произошло то, что можно назвать обретением или (что одно и то же) осознанием собственного метода. Выработанная и ставшая техническим умением манера изображать отношения предмета и пространства на плоскости, эта манера в какой-то момент была увидена и понята как принцип действия, имеющий свой образ и подобие в изделиях природного творчества. Этот принцип, формотворческую идею можно определить как принцип или поэтику метаморфоз. Здесь первоосновной, зиждительный момент врубелевского искусства. В мастерской самой природы существуют творения, в которых этот принцип, идея метаморфозы явлена в конечном, конкретно-осязательном облике, например цветок или раковина. В самом деле, конечная форма, скажем, цветка среди других ему подобных творений и в каждый момент его существования выказывает способность равно быть и не быть именно в этой форме, способность преодолеть ее, преобразоваться. Подобно тому, как в раковине, если приставить ее к уху, слышатся шум, гул и звуки океанической бездны, так и в форме каждого отдельного цветка предстает весь мир метаморфоз или сам принцип превращений как форма и способ существования вот именно этой, созерцаемой здесь и теперь, конкретности. И это свойство быть воплощенным духом превращений есть собственно то, за что мы любим эти "вещи", что составляет их неувядаемую прелесть. Они олицетворяют чудо, а именно - парадокс конечной бесконечности.
Также Врубель посещал Италию в ноябре 1891 года с семьей Мамонтовых.
 Фотография орхидеи |  Орхидея (1886 - 1887) |  Белый ирис (1886-1887) |